История создания московии. Замалчиваемая история московии - россии Когда московия стала называться русью

⁰

Как не полностью освоенное заимствование.

Происхождение и распространение

Внешние изображения
	Политическая карта Руси 1400-1462
	Политическая карта Руси 1462-1505
	Политическая карта Руси 1505-1550

В эпоху противостояния между Великим княжеством Московским , объединившим вокруг себя Северо-Восточную Русь , и Великим княжеством Литовским , объединившим вокруг себя Юго-Западную Русь , древнее понятие «Русь» (в Европе Russia , иногда Ruthenia , Rossia или греч. Ῥωσία ) продолжало употребляться современниками, но в условиях её политико-географического разделения нуждалось в дополнительном уточнении. Нередко, начиная с XIV века , уточнение совершалось по византийскому образцу - Великая и Малая Русь . В других источниках - как, например, на карте венецианского монаха Фра Мауро , - различие делалось при помощи наименований Чёрная и Белая Русь . Отмечается, что на заре русско-итальянских отношений в эпоху Ивана Великого , в письменных источниках, происходящих из Италии , речь идёт либо просто о Руссии, либо о Белой Руссии , тогда как сам Иван III называется «русским императором» .

В то же время, начиная с рубежа -XVI веков , в европейском политико-географическом лексиконе стремительно распространяется понятие «Московия». Различные исследователи полагают, что оно возникло под влиянием польско-литовской пропаганды , отвергавшей право Русского государства на все древнерусские земли (часть которых с XIII-XIV веков находилась в составе Великого княжества Литовского и Королевства Польского , позднее - Речи Посполитой) и стремившейся закрепить это название только за «своей» частью Руси . Уже с начала XV века термином «Руссия» на польских картах обозначались исключительно земли Юго-Западной Руси, а в качестве её главного города указывался Львов , столица «Русского воеводства ». В то же время северо-восточные земли именовались не иначе как «Московия» . Делая акцент на прежней феодальной, узкорегиональной номенклатуре, этот упорно внедрявшийся термин имел целью подчеркнуть ограниченность власти главы государства пределами Московского княжества и отвергал какие-либо намёки на правомерность борьбы за объединение Руси вокруг Москвы .

Употребляя термины «Московия» и «московиты», западноевропейские географы, историки и путешественники XVI и XVII веков часто подчёркивали, что московитов следует считать русскими. Знаменитый барон Сигизмунд Герберштейн прямо называет Московию главным государством в Руссии . При этом он конкретизирует, что Руссия/Россия (Russia, Rosseia ) находится между Карпатскими горами и Польшей на западе и средним течением Волги на востоке, «Северным морем » на севере и по течению рек Днестра и Днепра на юге , демонстрируя понимание, что термин Руссия имеет более широкий охват по сравнению с политическим термином «Московия». По отношению к описываемым им владениям царя они использует оба термина. Цезарь Бароний писал: «Московия получила своё наименование по названию реки и расположенной на ней столице, являясь частью Руссии ». В своём ставшем популярным университетском учебнике немецкий географ Георг Хорн подчёркивал: «московиты суть русские, лишь именуемые так по названию столицы их государства » . Развёрнутый комментарий к понятиям «Московия» и «московиты» оставил в начале XVII века французский путешественник Жак Маржерет . Он пишет, что русские после освобождения от татарского ига стали называться московитами - по главному городу Москве, обладающему княжеским титулом, но не являющемуся первым в стране, потому что ранее государь русских назывался «великим князем владимирским», а в современное Маржерету время продолжал называться «великим князем владимирским и московским». Из этого Маржерет делает вывод: «ошибочно называть их московитами, а не русскими, как делаем не только мы, живущие в отдалении, но и более близкие их соседи. Сами они, когда их спрашивают, какой они нации, отвечают: Russac , то есть русские, а если их спрашивают, откуда, они отвечают: is Moscova - из Москвы, Вологды, Рязани или других городов» . Доктор исторических наук В. Н. Малов называет это наблюдение Маржерета «чрезвычайно важным для понимания этнической (и государственной) самоидентификации российских людей в конце XVI - начале XVII в.»

В русском языке

Использование в публицистике и пропаганде

Западная Европа

Франциск Духинский

Изначально у слова «Московия» отсутствовали какие-либо негативные коннотации. Однако, выйдя из употребления в первой половине XVIII века, с середины XIX века этот термин вновь начинает фигурировать в памфлетах польских публицистов, пытавшихся обратить внимание европейской общественности на так называемый «польский вопрос». Пионером облачения старых идеологических традиций Речи Посполитой в новую расистскую форму стал этнический поляк Франциск Духинский , эмигрировавший с Правобережной Украины в Париж после поражения польского восстания 1830 года . В своих работах и выступлениях он утверждал, что московиты (так он последовательно называл русских) не европейцы, а азиаты-«туранцы », в отличие от поляков и русинов (так он последовательно называл украинцев и белорусов), которые вместе с другими европейскими народами являлись «арийцами ». При этом он подробно описывал различие цивилизаций «арийцев» и «туранцев», делая из них антагонистов, а границу между ними проводя где-то по Днепру . Первых он считал цивилизованными и культурными земледельцами, вторых - дикими и отсталыми кочевниками-варварами. Согласно Духинскому, следовало всячески отгородить Россию от Европы как угрозу существования последней, а сделать это возможно будет только путём возрождения Польши в старых границах (включая Украину и Белоруссию). Таким образом, Польша становилась форпостом европейской цивилизации против «дикой» Азии. Употребляя в отношении России почти исключительно термин «Московия», Духинский утверждал, что она получила своё новое название (а народ московитов стал зваться русским) согласно некоему тайному приказу Екатерины II , по которому, чтобы скрыть своё туранское происхождение, московитам в приказном порядке «навязали» имя «арийцев»-русинов .

Впоследствии подмена официального названия «Россия» словом «Московия» изредка встречалась на политической арене в негативных контекстах. К примеру, британский премьер-министр Бенджамин Дизраэли в своём письме королеве Виктории в 1877 году призывал «очистить Центральную Азию от московитов и загнать их в Каспий » . В планах нацистского руководства было создание Рейхскомиссариата Московия . Гитлер неоднократно говорил о том, что такие слова, как «русское» и «Россия » следует запретить, заменив на «московское» и «Московия» .

Украина

Тезисы и терминология Духинского, будучи отвергнутыми и забытыми в научном мире, оказались востребованным элементом в дискурсе украинских националистов в XX веке . Употребление инокоренного слова «Московия» хорошо вписывалось в культивирование концепции, согласно которой Россия не имеет отношения к культурному наследию Древней Руси. В 1900 году в Галиции вышла пропагандистская брошюра Лонгина Цегельского «Русь-Украина и Московщина-Россия» . В 1921 году была издана (в 1936 году переиздана) книга украинского эмигранта в Чехословакии Сергея Шелухина о названиях Украины, где он, частично повторяя Духинского, доказывал, что «Московия» всегда так называлась и «украла» своё название «Русь/Россия» у Украины . Схожими терминами оперировал и украинский эмигрант, националист Павел Штепа , издавший книги «Украинец и москвин. Две противоположности» (1959) и «Московство» (1968) .

Уже в постсоветский период (1998) на Украине была опубликована книга «Украденное имя» Евгения Наконечного , в которой автор развил идеи Шелухина. Кроме того, название «Московия» и «московиты», (наравне с «Моксель» ) постоянно употребляются по отношению к средневековой России и русским в книге непрофессионального историка Владимира Билинского «Страна Моксель», за первый том которой он получил в 2011 году украинскую национальную премию имени Ивана Франко (выдаётся Государственным комитетом телевидения и радиовещания Украины) в номинации «Лучшая научная работа» .

Некоторые общественные деятели националистической направленности периодически используют слово Московия в своих высказываниях. К примеру, активистка ВО «Свобода» Ирина Фарион рекомендовала детям, использующим русские формы имён, «собирать чемоданы и выезжать в Московию » . По словам политолога Олега Соскина , «московиты украли у украинского народа язык, православную веру, название страны, а сейчас пришло время это всё нам вернуть. А они должны возвратиться к своему финно-угорскому, тюркскому фундаменту» . В 2015 году депутатом Радикальной партии Олега Ляшко Оксаной Корчинской был внесён на рассмотрение Верховной рады законопроект о запрете применения к России названия Россия или Русь и использовании вместо этого названия Московия . Предлагается внесение поправок в Уголовный кодекс Украины и штраф в размере до пятидесяти необлагаемых минимумов доходов граждан .

См. также

Примечания

, с. 84.
Московия // Славянская энциклопедия. Киевская Русь - Московия: в 2 т. / Автор-составитель В. В. Богуславский. - Т. 1. - С. 761.
Московия // Большой Энциклопедический словарь. - 2000.
Воронин Вс. Московия // Иллюстрированная энциклопедия «Руссика». - М. : ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2004. - С. 324-325. - 640 с. - ISBN 5-94849-302-4 .
// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
, с. 51.
, с. 48.
Герберштейн, C., Записки о Московии , в 2 тт., под ред. А. Л. Хорошкевич , пер. А. И. Малеина, А. В. Назаренко. М.: Изд-во «Памятники исторической мысли», 2008
Шмидт С. О. Памятники письменности в культуре познания истории России. М., 2007. Т. 1. Стр. 545
Соловьёв А. В. Великая, Малая и Белая Русь // Из истории русской культуры. - М. , 2002. - Т. 2 , № 1 . - С. 479-495 . Архивировано 29 октября 2013 года.
, с. 49.
Тихвинский, С. Л., Мясников, В. С. Восток-Россия-Запад: исторические и культурологические исследования . - Памятники исторической мысли, 2001. - С. 69.
Хорошкевич А. Л. Россия и Московия. Из истории политико-географической терминологии - Acta Baltico-slavica, 1976, t. X, с. 47-57
Kämpfer F. Herbersteins nicht eingestandene Abhängigkeit von Fabri aus Leutkirch . S. 12, 13.
Кудрявцев О. Ф. Россия в первой половине XVI в: взгляд из Европы. - Русский мир, 1997. - С. 207.
Храпачевский Р. П. Русь, Малая Русь и Украина: происхождение и становление этнонима // Российские и славянские исследования: Сб. науч. статей. - Вып. 1 / отв. ред. О. А. Яновский . - Мн.: БГУ, 2004.
, с. 52.
, с. 53.
Флоря Б. Н. О некоторых особенностях развития этнического самосознания восточных славян в эпоху Средневековья - Раннего Нового времени // Россия-Украина: история взаимоотношений / Отв. ред. А. И. Миллер, В. Ф. Репринцев, М., 1997. С. 9-27

«Московией » именовали Москву и территории великого княжества Московского, а позже — все Русское государство. Такое название нашей стране дали иностранцы еще в 15 веке. А жителей Москвы они звали «московитами».

Маленький, затерянный в лесах, городок Москва, возникший на землях боярина С. Кучки, далеко не сразу завоевал авторитет. Он стал известен с 1147 года, когда был упомянут в послании Юрия Долгорукого. Князь Юрий и считается основателем Москвы.

Еще во второй половине 13 века Московское княжество занимало очень скромное место в политической жизни страны. На первом месте был Владимир. Именно великий князь Владимирский считался старшим князем всей Северо-Восточной Руси. За титул Владимирского князя боролись все удельные князья, желавшие получить от ордынского хана ярлык на великое Владимирское княжение. Весомую роль играла и Тверь.

Однако выгодное географическое положение Москвы на водных путях обеспечило ей быстрое развитие торговли. Кроме того, народ сбегался сюда, спасаясь от постоянных набегов монголо-татарских отрядов, разорявших другие города и княжества. Немалую роль в возвышении Москвы сыграли дальновидная политика и умелые действия московских князей. В их числе надо прежде всего отметить , Василия Темного.

Именно московские князья — Дмитрий Донской и Иван III— поставили окончательную точку в борьбе с монголо-татарским игом. Москва стала центром православия на Руси, центром политической и культурной жизни страны.

Развиваясь, набирая силу, Московия из захудалого княжества превращается в Московское государство, а с конца 15 века уже именуется Русским государством, Россией.

Московия (лат. Moscovia ) - политико-географическое название Русского государства в западных источниках, употреблявшееся с разной степенью приоритетности параллельно с этнографическим названием «Руссия» (лат. Russia ) с XV до начала XVIII века. Первоначально являлось латинским названием Москвы (для сравнения: лат. Varsovia , Kiovia ) и Московского княжества. Впоследствии было перенесено в ряде государств Западной Европы и на единое Русское государство, сформировавшееся вокруг Москвы при Иване III. Как указывают исследователи, использованию этого наименования способствовала польско-литовская пропаганда, которая целенаправленно придерживалась терминологии феодальной раздробленности и отрицала правомерность борьбы Ивана III и его преемников за воссоединение земель Древней Руси. В качестве самоназвания латинизм Московия не использовался, войдя в русский язык не ранее XVIII века как не полностью освоенное заимствование.

Происхождение и распространение

В эпоху противостояния между Великим княжеством Московским, объединившим вокруг себя Северо-Восточную Русь, и Великим княжеством Литовским, объединившим вокруг себя Юго-Западную Русь, древнее понятие «Русь» (в Европе Russia , иногда Ruthenia , Rossia или греч. Ῥωσία) продолжало употребляться современниками, но в условиях её политико-географического разделения нуждалось в дополнительном уточнении. Нередко, начиная с XIV века, уточнение совершалось по византийскому образцу - Великая и Малая Русь. В других источниках - как, например, на карте венецианского монаха Фра Мауро, - различие делалось при помощи наименований Чёрная и Белая Русь. Отмечается, что на заре русско-итальянских отношений в эпоху Ивана Великого, в письменных источниках, происходящих из Италии, речь идёт либо просто о Руссии, либо о Белой Руссии, тогда как сам Иван III называется «русским императором».

В то же время, начиная с рубежа XV-XVI веков, в европейском политико-географическом лексиконе стремительно распространяется понятие «Московия». Различные исследователи полагают, что оно возникло под влиянием польско-литовской пропаганды, отвергавшей право Русского государства на все древнерусские земли (часть которых с XIII-XIV веков находилась в составе Великого княжества Литовского и Королевства Польского, позднее - Речи Посполитой) и стремившейся закрепить это название только за «своей» частью Руси. Уже с начала XV века термином «Руссия» на польских картах обозначались исключительно земли Юго-Западной Руси, а в качестве её главного города указывался Львов (столица Русского воеводства). В то же время северо-восточные земли именовались не иначе как «Московия». Делая акцент на прежней феодальной, узкорегиональной номенклатуре, этот упорно внедрявшийся термин имел целью подчеркнуть ограниченность власти главы государства пределами Московского княжества и отвергал какие-либо намёки на правомерность борьбы за воссоединение русских земель в едином Русском государстве.

Доктор исторических наук Анна Хорошкевич отмечает, что название «Московия» начало преобладать в странах, получавших информацию из Великого княжества Литовского и Польши, в первую очередь в католических Италии и Франции. В странах Северной Европы, равно как и при дворе императораСвященной Римской империи, преобладало правильное этнографическое название «Руссия» или «Россия», хотя название «Московия» проникло и туда. Одним из наглядных примеров «перемены» имени, по словам Хорошкевич, являются протоколы секретаря венецианской синьории Марино Сануто, в которых начиная с 1500 года наблюдается постепенный переход от названия (Белая) Руссия к Московии. Автор связывает это с усилением польско-литовской пропаганды накануне и во время русско-литовской войны 1500-1503 годов, когда между Москвой и Вильной разгорелся дипломатический конфликт вокруг претензионного титула Ивана III «государь всея Руси», содержащего в себе программу объединения всех русских земель, в том числе находившихся в составе Литвы.

Однако, как отмечает Борис Флоря, неприятие в Польше и Литве политических претензий московских государей ещё почти сто лет не означало восприятия жителей Северо-Восточной Руси, именуемых политонимом «московиты», как иной этнической общности по отношению к жителям Юго-Западной Руси. Так, польский историк Матвей Меховский писал в «Трактате о двух Сарматиях», что жители Московии «Rutheni sunt et Ruthenicum loquuntur» (то есть являются русинами и говорят по-русски). Такие же высказывания встречаются у Михалона Литвина, Александра Гваньини, Матвея Стрыйковского и многих других писателей XVI века. Лишь постепенное появление этногенетических теорий, основанных на легендарных персонажах, породило различные версии об ином происхождении московитов (от библейского Мосоха либо от младшего брата Леха, Чеха и Руса, Москвы). На пике межконфессиональной борьбы, вспыхнувшей в Речи Посполитой после заключения Брестской унии 1596 года, этими теориями пользовались униатские и католическиеполемисты, чтобы закрепить за «схизматиками»-московитами статус совершенно иного народа, противопоставленного русинам.

Сосуществование названий Russia и Moscovia на географических картах XVI-XVII веков

Употребляя термины «Московия» и «московиты», западноевропейские географы и историки XVI и XVII веков довольно часто оговаривались, что московитов следует отождествлять с русскими: «Московия получила свое наименование по названию реки и расположенной на ней столице, являясь частью Русии », - писал Бароний. В своём ставшем популярным университетском учебнике Хорн подчёркивал: «московиты суть русские, лишь именуемые так по названию столицы их государства ». Развёрнутый комментарий к понятиям «Московия» и «московиты» оставил в начале XVII векафранцузский путешественник Жак Маржерет. Он пишет, что русские после освобождения от татарского ига стали называться московитами - по главному городу Москве, обладающему княжеским титулом, но не являющемуся первым в стране, потому что ранее государь русских назывался «великим князем владимирским», а в современное Маржерету время продолжал называться «великим князем владимирским и московским». Из этого Маржерет делает вывод: «ошибочно называть их московитами, а не русскими, как делаем не только мы, живущие в отдалении, но и более близкие их соседи. Сами они, когда их спрашивают, какой они нации, отвечают: Russac , то есть русские, а если их спрашивают, откуда, они отвечают: is Moscova - из Москвы». Доктор исторических наук В. Н. Малов называет это наблюдение Маржерета «чрезвычайно важным для понимания этнической (и государственной) самоидентификации российских людей в конце XVI - начале XVII в.»

По данным Александра Мыльникова, в XVII - начале XVIII вв. часто встречалось устойчивое словосочетание «Великая Россия или Московия». В эпоху Петра I русским правительством предпринимались дипломатические усилия по преодолению двуимённости России в Европе.

В русском языке

В русском языке латинское слово «Московия» появилось с середины XVIII века. Оно является типичным варваризмом (не полностью освоенным заимствованием), в силу чего почти не отмечено ни в словарях XVIII-XIX веков, ни в современных исторических и толковых словарях. Семантически может употребляться либо как обозначение допетровской Руси (особенно при переводах), либо как неофициальное название Москвы и/или Московской области. Название «Московия» носят одна из современных российских авиакомпаний, а также поезд по маршруту Москва-Адлер.

Использование в публицистике и пропаганде

Западная Европа

Однако с середины XIX века успевшее выйти из употребления слово начинает фигурировать в памфлетах польских публицистов, пытавшихся обратить внимание европейской общественности на так называемый «польский вопрос». Пионером облачения старых идеологических традиций Речи Посполитой в новую расистскую форму стал этнический поляк Франциск Духинский, эмигрировавший с Правобережной Украины в Париж после поражения польского восстания 1830 года. В своих работах и выступлениях он утверждал, что московиты (так он последовательно называл русских) не европейцы, а азиаты-«туранцы», в отличие от поляков и русинов (так он последовательно называл украинцев и белорусов), которые вместе с другими европейскими народами являлись «арийцами». При этом он подробно описывал различие цивилизаций «арийцев» и «туранцев», делая из них антагонистов, а границу между ними проводя где-то по Днепру. Первых он считал цивилизованными и культурными земледельцами, вторых - дикими и отсталыми кочевниками-варварами. Согласно Духинскому, следовало всячески отгородить Россию от Европы как угрозу существования последней, а сделать это возможно будет только путём возрождения Польши в старых границах (включая Украину и Белоруссию). Таким образом, Польша становилась форпостом европейской цивилизации против «дикой» Азии. Употребляя в отношении России почти исключительно термин «Московия», Духинский утверждал, что она получила своё новое название (а народ московитов стал зваться русским) согласно некоему тайному приказу Екатерины II, по которому, чтобы скрыть своё туранское происхождение, московитам в приказном порядке «навязали» имя «арийцев»-русинов.

Впоследствии подмена официального названия «Россия» словом «Московия» изредка встречалась на политической арене в негативных контекстах. К примеру, британский премьер-министр Бенджамин Дизраэли в своём письме королеве Виктории в 1877 году призывал «очистить Центральную Азию отмосковитов и загнать их в Каспий». В планах нацистского руководства было создание Рейхскомиссариата Московия. Гитлер неоднократно говорил о том, что такие слова, как «русское» и «Россия» следует запретить, заменив на «московское» и «Московия».

Украина

Тезисы и терминология Духинского, будучи отвергнутыми и забытыми в научном мире, оказались востребованным элементом в дискурсе украинских националистов в XX веке. Употребление инокоренного слова «Московия» хорошо вписывалось в культивирование концепции, согласно которой Россия не имеет отношения к культурному наследию Древней Руси. В 1900 году в Галиции вышла пропагандистская брошюра Лонгина Цегельского «Русь-Украина и Московщина-Россия». В 1921 году была издана (в 1936 году переиздана) книга украинского эмигранта в Чехословакии Сергея Шелухина о названиях Украины, где он, частично повторяя Духинского, доказывал, что «Московия» всегда так называлась и «украла» своё название «Русь/Россия» у Украины. Схожими терминами оперировал и украинский эмигрант, националист Павел Штепа, издавший книги «Украинец и москвин. Две противоположности» (1959) и «Московство» (1968).

Уже в постсоветский период (1998) на Украине была опубликована книга «Украденное имя» Евгения Наконечного, в которой автор развил идеи Шелухина. Кроме того, название «Московия» и «московиты», (наравне с «Моксель») постоянно употребляются по отношению к средневековой России и русским в книге непрофессионального историка Владимира Билинского «Страна Моксель», за первый том которой он получил в 2011 году украинскую национальную премию имени Ивана Франко (выдаётся Государственным комитетом телевидения и радиовещания Украины) в номинации «Лучшая научная работа».

Древнее понятие «Русь» (в Европе Russia , иногда Ruthenia , Rossia или греч. Ῥωσία ) продолжало употребляться современниками, но в условиях её политико-географического разделения нуждалось в дополнительном уточнении. Нередко, начиная с XIV века , уточнение совершалось по византийскому образцу - Великая и Малая Русь . В других источниках - как, например, на карте венецианского монаха Фра Мауро , - различие делалось при помощи наименований Чёрная и Белая Русь . Отмечается, что на заре русско-итальянских отношений в эпоху Ивана Великого , в письменных источниках, происходящих из Италии , речь идёт либо просто о Руссии, либо о Белой Руссии , тогда как сам Иван III называется «русским императором» .

Сосуществование названий Russia и Moscovia на географических картах XVI-XVII веков

Herberstein-Moscovia.jpg

Использование в публицистике и пропаганде

Западная Европа

Изначально у слова «Московия» отсутствовали какие-либо негативные коннотации: западноевропейские писатели XVI-XVII веков использовали названия «Московия» и «Руссия»/«Рутения » безо всякой системы; обычно (к примеру, у Герберштейна) эти понятия встречались в одном и том же тексте как синонимичные. Однако с середины XIX века успевшее выйти из употребления слово начинает фигурировать в памфлетах польских публицистов, пытавшихся обратить внимание европейской общественности на так называемый «польский вопрос». Пионером облачения старых идеологических традиций Речи Посполитой в новую расистскую форму стал этнический поляк Франциск Духинский , эмигрировавший с Правобережной Украины в Париж после поражения польского восстания 1830 года . В своих работах и выступлениях он утверждал, что московиты (так он последовательно называл русских) не европейцы, а азиаты-«туранцы », в отличие от поляков и русинов (так он последовательно называл украинцев и белорусов), которые вместе с другими европейскими народами являлись «арийцами ». При этом он подробно описывал различие цивилизаций «арийцев» и «туранцев», делая из них антагонистов, а границу между ними проводя где-то по Днепру . Первых он считал цивилизованными и культурными земледельцами, вторых - дикими и отсталыми кочевниками-варварами. Согласно Духинскому, следовало всячески отгородить Россию от Европы как угрозу существования последней, а сделать это возможно будет только путём возрождения Польши в старых границах (включая Украину и Белоруссию). Таким образом, Польша становилась форпостом европейской цивилизации против «дикой» Азии. Употребляя в отношении России почти исключительно термин «Московия», Духинский утверждал, что она получила своё новое название (а народ московитов стал зваться русским) согласно некоему тайному приказу Екатерины II , по которому, чтобы скрыть своё туранское происхождение, московитам в приказном порядке «навязали» имя «арийцев»-русинов .

Выступления Духинского поначалу произвели сенсацию в парижских политических кругах, его всячески поддерживали , особенно на фоне напряжённых политических отношений Франции и Британии с Россией после Крымской войны . У Духинского появились последователи, например, французы Анри Мартен со своей книгой «Россия и Европа» (1866) или Элиас Реньо с книгой «Европейский вопрос, ошибочно называемый польским вопросом» (1861) . Однако серьёзное научное сообщество не приняло псевдонаучные расистские идеи Духинского . Русские историки, в том числе Михаил Драгоманов и Николай Костомаров , опубликовавший «Правду полякам о Руси » (1861), активно критиковали его теорию, а языковед Бодуэн де Куртенэ (сам этнический поляк) по смерти Духинского напечатал осуждающую брошюру. Одновременно в политических кругах Франции изначально конъюнктурная популярность антироссийской концепции пала жертвой всё той же политической конъюнктуры, изменившейся после франко-прусской войны 1870-1871 годов . Впоследствии подмена официального названия «Россия» словом «Московия» изредка встречалась на политической арене в негативных контекстах. К примеру, британский премьер-министр Бенджамин Дизраэли в своём письме королеве Виктории в 1877 году призывал «очистить Центральную Азию от московитов и загнать их в Каспий » . В планах нацистского руководства было создание Рейхскомиссариата Московия . Гитлер неоднократно говорил о том, что такие слова, как «русское» и «Россия » следует запретить, заменив на «московское» и «Московия» .

Украина

См. также

Напишите отзыв о статье "Московия"

Примечания

, с. 84.
// Славянская энциклопедия. Киевская Русь - Московия: в 2 т. / Автор-составитель В. В. Богуславский. - Т. 1. - С. 761.
// Большой Энциклопедический словарь. - 2000.
Воронин Вс. // Иллюстрированная энциклопедия «Руссика». - М .: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2004. - С. 324-325. - 640 с. - ISBN 5-94849-302-4 .
// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
, с. 51.
, с. 48.
Герберштейн, C., , в 2 тт., под ред. А. Л. Хорошкевич , пер. А. И. Малеина, А. В. Назаренко. М.: Изд-во «Памятники исторической мысли», 2008
Шмидт С. О. Памятники письменности в культуре познания истории России. М., 2007. Т. 1. Стр. 545
Соловьёв А. В. // Из истории русской культуры. - М ., 2002. - Т. 2 , № 1 . - С. 479-495 . из первоисточника 29 октября 2013.
, с. 49.
Тихвинский, С. Л., Мясников, В. С. . - Памятники исторической мысли, 2001. - С. 69.
Хорошкевич А. Л. Россия и Московия. Из истории политико-географической терминологии - Acta Baltico-slavica, 1976, t. X, с. 47-57
Kämpfer F. . S. 12, 13.
Кудрявцев О. Ф. - Русский мир, 1997. - С. 207.
Храпачевский Р. П. // Российские и славянские исследования: Сб. науч. статей. - Вып. 1 / отв. ред. О. А. Яновский . - Мн.: БГУ, 2004.
, с. 52.
, с. 53.
Флоря Б. Н. // Россия-Украина: история взаимоотношений / Отв. ред. А. И. Миллер, В. Ф. Репринцев, М., 1997. С. 9-27
Мыльников А. С. . Представления об этнической номинации и этничности XVI - начала XVIII века. - СПб., 1999.
Маржерет Ж. // Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. - М.: Институт истории РАН, 1982. - С. 141-142.
Примечание № 21 д. и. н. В. Н. Малова в книге: Маржерет Ж. // Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. - М.: Институт истории РАН, 1982. - С. 141-142.
Мыльников, А. С. . Представления об этнической номинации и этничности XVI - начала XVIII века. Глава 4 СПб., 1999.
Соловьёв С. М. История России с древнейших времен. - М., 1963. - Кн. 9. - С. 133.
Лисяк-Рудницкий, Іван . // Історичні есеї. - Т. 1.
// Отечественные записки : журнал учено-литературный и политический / А. Краевский и С. Дудышкин . - СПб. , 1864. - Т. CLV . - С. 426-448 .
В частности, он подробно «объясняет», каким образом «финские» московитские цари «узурпировали» имя Руси.
to clear Central Asia of Muscovites and drive them into the Caspian
Ковалёв Б. Н. Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации . - Москва: Молодая гвардия, 2011. C. 14.
Смірнов Є. Сергій Шелухін. Життя і діяльність // Генеза. - 1994.
Украïнський iсторичний журнал, № 7, стор. 12. Вид-во Академiï наук Украïнськоï РСР, 1973
Название Моксель (лат. Moxel ) почти единственно употребляется лишь Гийомом Рубруком в «Путешествии в восточные страны» (1253). По мнению современных учёных, так он называл мокшу (Феоктистов А. П. Мордовские языки // Основы финно-угорского языкознания. - М ., 1975. - С. 256. ).
Петр Толочко. . Еженедельник 2000 (18.08.2011). Проверено 25 ноября 2011. .
(укр.) , Департамент інформаційної політики (02.08.2011). Проверено 24 ноября 2011.
, Korrespondent.net (22 февраля 2010). Проверено 24 ноября 2011.
Олег Соскин . , for-ua.com (8 июля 2011). Проверено 24 ноября 2011.
Андрей Резчиков, Юрий Югов . , Взгляд.ру (15 июля 2011). Проверено 24 ноября 2011.
, Lenta.ru (7 июля 2015).
. РБК (18 февраля 2016).

Литература

Хорошкевич А. Л. Россия и Московия: Из истории политико-географической терминологии // Acta Baltico-slavica. - 1976. - Т. X . - С. 47-57 .
Хорошкевич А. Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV-начала XVI в. - М .: Наука, 1980. - С. 83-85. - 292 с.
Карнаухов Д. В. Исторический образ Московии в польской хронографии эпохи Возрождения // Вестник Российского государственного гуманитарного университета . Серия «Культурология. Искусствоведение. Музеология». - 2008. - № 10. - С. 101-114.

Отрывок, характеризующий Московия

В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.

Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d"etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l"avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l"amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N"est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.

На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.

Р азвитие такой общественной структуры, как государство, подчиняется определенным эволюционным законам. Серьезный анализ истории Руси показывает, что путь нашей страны во времени принципиально скачкообразный, а возвышение именно Московии было вызвано тем, что здесь вырабатывались принципы абсолютной монархии, в то время как в окружающих землях стиль правления был иным, княжеским при боярском контроле. Россия осуществилась, ибо имела жесткую государственную идею.

В книге, написанной доступным языком, с большим количеством иллюстраций, прошлое России освещено с разных сторон: прослежена светская и церковная история страны; рассмотрены особенности ее взаимоотношений с Западом, прежде всего, с Великим княжеством Литовским и Польшей, и с Востоком, – прежде всего, с Казанью.

Для широкого круга читателей.

ИСТОРИОГРАФИЯ

Идейный стержень истории

По общепринятому мнению, история – это комплекс общественных наук, изучающих прошлое человечества во всей его конкретности и многообразии. Однако доныне остается справедливым иное определение истории, – оно дано в Британской Энциклопедии 1771 года, – где этот предмет назван «Историей Деяний» (History of Actions):

«История деяний – некоторым образом упорядоченный ряд достопамятных событий».

Какие события считать достопамятными, каким образом их упорядочить – все это остается на усмотрение историографа. Поэтому почти все, что понимается под историей сегодня, – это историография, в которой толкования, сделанные отдельными историографами, объединяются по тем или иным правилам в «курсы истории» на основе

общественного компромисса

в условиях определенной

политической конъюнктуры

Но это только одна сторона вопроса. В нашем прошлом остается много неясного из-за сложности самого процесса эволюции. Эволюция – процесс многофакторный, нелинейный, сопровождающийся производством огромного количества информации, из которого лишь ничтожная часть оказывается отраженной в летописях, к тому же неизвестно, с какой степенью полноты и достоверности.

История, конечно, является наукой, – хотя бы потому, что имеет свою область исследования и свой метод, – но в ней изначально и до сих пор главенствует не объективный подход, а идеологическая парадигма, определяющаяся геополитическими и региональными экономическими и политическими интересами. До XVI века «истории» различных регионов, и всеобщая история тоже, строились целиком на божественной

В интересах церкви. В период XVII–XIX столетий в Европе главенствующей стала

гуманизма. В советский период в нашей стране считалось, что история стала наукой

только на основе

Маркса и Энгельса («исторический материализм»). Между тем правильно сказано: если для идеологии нужно, чтобы дважды два было пять, то так и будет.

Таким образом,

направленность традиционной европейской истории совершенно очевидна. Она, как комплекс филологических наук, включавший в числе прочего и представления о прошлом человечества, сложилась в XVI–XVII столетиях, в эпоху Реформации и Контрреформации, в результате

Начало историографии

Политическая историография имеет своего родоначальника. Это выдающийся государственный деятель Византии, основоположник учения о государстве Георгий Гемист Плифон (иначе Плетон, 1355–1450). Он предвидел распад Византийской империи и пытался обосновать необходимые перемены в государственном устройстве, но не успел: Византия пала в 1453 году. Именно этот старец, эмигрировав во Флоренцию, привез туда свой архив и основал на деньги герцогов-меценатов Медичи «Платоновскую Академию», которую правильнее было бы назвать Плифоновской.

Эта академия и начала бурную деятельность по «обнаружению» и тиражированию «древних» источников, призвав к работе книгоиздателей и торговцев, типа П. Браччолини, которого собственные современники неоднократно уличали в подделке рукописей.

Также и Л. Бруни, флорентийский канцлер, славно поработал на своих хозяев Медичи, возвеличивая их род: опубликовал в 1439 году, через год после приезда во Флоренцию Плифона с византийскими архивами, 12-томную «Историю Флоренции». В ней просто переписаны византийские хроники с заменой места действия и действующих лиц на флорентийские. И вот, средневековая история Флоренции сразу «удлинилась» примерно на 260 лет!

В те года Флоренция стала всемирным художественным салоном, и торгует она «византийским антиквариатом» до сих пор. Именно здесь на задворках мастерской великого Микеланджело в XVI веке откапывают новоиспеченного «древнегреческого Лаокоона»; и тогда же,

появления шедевров Леонардо да Винчи и Рафаэля, внезапно «обнаруживают» творения итальянских художников Проторенессанса (Джотто, Чимабуэ и др.). Весь этот товар был востребован, поскольку «византийских» изделий на рынке уже не хватало. Характерно, что иконами во Флоренции не торговали, поскольку за кражу православных икон в мусульманской Османской империи отрубали руки, это было опасно, а флорентийские художники писать иконы сами не могли, – не умели. А вот изготовление «древних» рукописей было поставлено на поток (и не только во Флоренции) аж до XX века.

Для XIX века есть блестящий пример фальсификации европейской культуры. Вещий Александр Сергеевич Пушкин был не только великим поэтом. Он был историком; первая его должность – чиновник архива департамента иностранных дел, тогда же он написал научную работу по истории. После 1832 года он, сомневаясь в правдивости истории, составленной Карамзиным, всерьез занялся изучением источников. И вот, при написании цикла «Песни западных славян» заподозрил, что поэтический сборник Проспера Мериме (1803–1870) «Гузла» («Guzla», 1827) основан не на настоящем боснийском фольклоре. По просьбе Пушкина его друг С. А. Соболевский в 1835 году написал письмо Мериме, с просьбой объяснить происхождение, по выражению Пушкина, этих «странных песен».

История и эволюция структур

Любая динамическая система

– к числу которых относится и человечество в целом, и какое-либо целостное сообщество, – структурирована. Различные подразделения единой общественной системы имеют разные названия: классы, конфессии, научные школы, отрасли производства, политические партии, социальные группы… Здесь мы называем их просто

структуры

И это примерно то, что В. О. Ключевский назвал «историческими телами».

В нашем понимании

структуры

Образующие социальную систему, есть целостные части этой системы. Они характеризуются устойчивыми связями и интересами, которые позволяют им сохранять свои основные свойства во времени. Интересы

структур

не тождественны интересу системы в целом, но обязательно совпадают с ним в деталях.

Важно, что деятельность

структур

проявляется через деятельность людей, притом, что каждый человек может быть объектом или субъектом множества из них. Скажем, человек имеет определенную профессию, и в то же время принадлежит какой-то религии, и поддерживает какую-то одну политическую партию. В экономике он и производитель, и покупатель. Он всей своей деятельностью выдает некоторую информацию, но одновременно оказывается потребителем информации, и может быть объектом манипуляций. Так он вовлекается во множество пронизывающих друг друга

структур

единой системы.

Основной целью любой

структуры

является ее собственное выживание, и в этом деле она использует все средства. Если для выживания выгодно сотрудничать с другими

структурами

, – будет сотрудничать. Если удобнее автономное развитие – будет существовать сама по себе. Но обычно отношения становятся антагонистичными, поскольку у

структур

один основной ресурс – люди.

Еще одно важное соображение, которое следует учитывать: человек, как самостоятельная «единица», принимает решения, исходя не из конкретной ситуации, сложившейся в системе и ее

структурах

А из своих представлений о том, что происходит и что должно произойти. Степень же верности его представлений обычно низка.

Летописание на Руси

Официальное летописание на Руси началось в XV веке, почти одновременно с завоеванием Царьграда турками (1453 год), и вели его так называемые

приказные дьяки

, – сообщают историки. Этот всеми признанный факт означает лишь одно: мы не имеем надежных источников по государственной истории России для более ранних времен. И что интересно, в летописях приказных дьяков никаких упоминаний о «древних рукописях» нет. А изучение истории и систематизация летописных данных начались еще позже.

Между тем считается, что первые летописи по образцу византийских хронографов были созданы в XI веке, а к концу XVII века на смену рукописным творениям пришли печатные книги. За эти шесть столетий были созданы тысячи и тысячи летописных списков, но до наших времен их дошло около полутора тысяч. Остальные, включая и самые первые, погибли по разным причинам. Самостоятельных же летописных сводов на деле вообще мало: подавляющее большинство списков – это рукописное тиражирование одних и тех же первоисточников. Самыми старыми из сохранившихся считаются следующие летописи: Синодальный список Новгородской первой летописи (XIII–XIV века), Лаврентьевская (1377 год), Ипатьевская (XV век), иллюстрированная Радзивиловская (XV век) летописи.

Оригинальные летописи названы по именам создателей, издателей или владельцев, а также по месту написания или первоначального хранения (нынче все они находятся в государственных библиотеках или иных хранилищах). Например, три самые знаменитые русские летописи – Лаврентьевская, Ипатьевская и Радзивиловская – названы так: первая по имени переписчика, монаха Лаврентия; вторая по месту хранения, костромского Ипатьевского монастыря; третья – по имени первого

известного

владельца, литовского великокняжеского рода Радзивиллов.

Появление русской истории

Составителями русской истории на основе имеющихся летописей, древнейший список которых не уходит ранее конца XIV века, стали: основоположник норманнской теории происхождения Русского государства Готлиб Зигфрид Байер (1694–1738) и ярый враг норманизма М. В. Ломоносов (1711–1765); В. Н. Татищев (1686–1750) и Герард-Фридрих Миллер (1705–1783), князь М. М. Щербатов (1733–1790), написавший «Историю России с древнейших времен» в семи томах, ставшую как бы прологом к Карамзину (1766–1826). Посмотрите на даты жизни этих ученых! Они составляли

древнюю русскую историю

в XVIII веке, – что совсем не удивительно, если источники, на которых они базировались, накапливались в предшествующие им двести – триста лет.

Г. – Ф. Миллер, изучив русский язык, стал одним из первых российских историографов. Сторонник норманнской теории происхождения древнерусского государства, он приписывал влиянию варягов все важнейшие события его экономической, политической и культурной жизни, – и это значит, что он составлял историю, заведомо находясь во власти

Написанная им история России вызвала горячие возражения, причем среди его оппонентов были М. В. Ломоносов и С. П. Крашенинников. Несмотря на это, собранные им 38 фолиантов копий актовых материалов («портфели Миллера) еще долго питали материалами не только историков, но и географов, и писателей.

Первую связную «Историю государства Российского» составил Н. М. Карамзин, который в 1816–1825 годах выпустил при субсидии правительства одиннадцать ее томов, а последний, двенадцатый том вышел в 1826 году после его смерти. Для своего времени это был серьезный и важный труд. На его примере мы видим, что с небольшим отставанием от Европы российская историческая школа

на основе одних только письменных источников

Без всякой археологии и прочих естественно-научных методов структурировала прошлое, начиная от Рюрика. Ученые то ли создали в ходе работы некую

для тысячи лет развития на громадной территории, населенной множеством народов, то ли с самого начала исходили из

Что интересно, вопреки этой утвердившейся схеме, Д. И. Иловайский (1832–1920), подробно разбирая все известные древнейшие хронологические своды, НЕ НАХОДИТ там Рюрика!

«… Тем же

МОСКОВИЯ И ЛИТВА

«Эмпирия». краткий очерк о Византии

Как биологическое существо человек, что бы там ни говорили, принадлежит животному миру. И человеческие семьи, с самого своего появления на Земле, неизбежно подчинялись правилам животного «общежития». А поскольку главным для выживания семьи является наличие ресурсов, постольку главным богатством, основой самого существования той или иной семьи стала территория, земля со всем ее природным разнообразием, с которой кормится данная семья.

Медвежьи и львиные семьи, волчьи стаи придерживаются «своей» земли. Рысь охотится на своем участке и выгонит с него чужую рысь. Даже птицы не подпустят чужака в пространство около своего гнезда. Городские собаки, не имя «своей» земли, поныне метят территорию вокруг дома хозяина. Животное инстинктивно защищает свою жизнь и свой ресурс, ибо они неотделимы друг от друга: без ресурса лишишься и жизни тоже.

Что касается людей, то установлено – с IX века происходило выделение народностей в Европе, государственное их оформление (а с XIII–XIV – оформление национальных государств). Если верить традиционной истории, задолго до этого точно такой же путь прошли древние государства Азии, чтобы исчезнуть в одночасье и начать «с нуля» – будто Азия находилась на другой планете. Но мы оставим в стороне вопрос о верности или неверности традиционной хронологии и посмотрим, как реально шло социальное развитие человека. Ведь от первобытной семьи до нации путь неблизкий!

Род – племя – народность – нация

, – считается, что развитие шло именно так. Причем без особых оснований ученые сочли, что

– кровородственное объединение людей – сменил первобытное человеческое стадо. Что это за «стадо» такое, мы вам сказать не можем. На наш взгляд, независимо от того, как появились люди – по Божьему повелению, или медленным «перерождением» отдельных обезьян, или в результате быстрой природной мутации, – они сразу объединялись в семьи, а семьи – в роды, и защищали свою территорию. В конце-то концов, обезьяньи группы в лесу тоже не гуляют абы где.

Род уже знает социальные и производственные отношения, но ему еще не нужен выход вовне. Род самодостаточен, он – независимая социальная

Возвышение Москвы

Огромное, недооцененное, на наш взгляд, значение в деле возникновения государств имеет международная торговля. Вообще

структура

торговли, обмена товарами, однажды возникнув, остановиться не может, – ведь именно здесь возникает прибавочный продукт, дающий ресурс и для множества сопряженных

структур

Которые, ради своего собственного выживания, будут поддерживать торговлю всеми мыслимыми способами!

Представьте себе первичного торговца. Предположим, на берегу моря он договорился с рыбаками, что обменяет им десять селедок на девять хлебов. Затем, отъехав подальше от берега, он договаривается с землепашцами, что обменяет им десять хлебов на девять селедок. И те, и другие рады: чтобы обменять товар напрямую, им надо потерять рабочий день, недополучив изрядное количество селедок или хлебов. Рад и купец; на пропитание семьи он добыл селедку с хлебом.

Со временем торговые обороты возрастают, и на свои доходы он может нанять грузчиков и перевозчиков, учетчиков и охрану. Эти

структуры

тоже начинают развиваться, и они тянут за собой следующий слой

структур

Например, судостроение. Ведь понятно, тот, кто предложит перевозчику более вместительное и надежное транспортное судно, выиграет, – а вместе с ним и перевозчик, и купец.

Но вот купцов становится много: дело выгодное, к нему примыкают новые люди, да и дети, внуки, шурины, племянники первоначальных торговцев тоже плодятся, – вместе с производителями товаров.

Пока торговля имеет межплеменной характер, то есть происходит только в специально выделенном для этого месте (городе) на границе племен, ее регулированием, со взиманием налога и установлением внутренних правил, занимаются племенные вожди. Но интересы первых лиц такого города постепенно выходят за рамки интересов племенной власти, к тому же в их руках концентрируются весьма большие средства. Ничего нет удивительного, что происходит сращивание властных полномочий вождей разных племен с накопленными торговлей капиталами; власть и деньги всегда «дружат», а властители и капиталисты найдут возможность породниться семьями.

Москва – столица

Приобретя даже предварительные преимущества, Москва быстро вошла в ситуацию отбора. И дальше победить ее уже никто не мог. Так, однажды произойдя, случайность момента

переходит в

и становится необратимой; это всеобщий эволюционный закон. По этой причине история ничему не может учить, кроме понимания этих постулатов. А историк берет за основу своих рассуждений свершившееся и доказывает, что оно закономерно, совершенно не учитывая, что есть элемент случайности!

Все факты, вредящие идее закономерности, обычно откидываются. Любые факты, подтверждающие «закономерность», приветствуются. Например, Валерий Демин после серьезного критического обзора русских летописей, переходя к Москве, вдруг пишет:

«Начиная с XIV века полюс российской пассионарности постепенно перемещается в Москву. Случайно это или не случайно? Безусловно – не случайно. Москве просто на роду было написано стать ноосферным и геополитическим центром Русского государства, что обусловлено ее географическим, геофизическим и космопланетарным положением. Все остальное – производное от данного факта и сопутствующих ему обстоятельств».

То, что пишет этот ученый дальше (а также и другие ученые), трудно воспринимать всерьез. Оказывается, здесь образовалась столица, поскольку Московская геологическая котловина, расположенная между Валдайской возвышенностью и началом Черноземной зоны, когда-то являлась обширным дном древнейшего моря. Или вот еще перл: Москва – в центре противостоящих геофизических полей, неразрывно связанных еще и с энергетикой Космоса (см. Кочемасов Г. Г. Москвы священные пределы // Наука и религия. 1998. № 8).

Ни Киев, ни Владимир не имели таких «условий», но столицами были. Когда Петр Великий переносил трон в Санкт-Петербург, не помогли Москве «геофизические поля». Но нас продолжают уверять, что дело именно в них и в тектонических линиях, складывающихся «в семь концентрических колец». Не законы эволюции человеческих сообществ, живущих в определенных гео-климатических условиях, а «резкие перепады гравитационого поля», вот что, оказывается, определяет победы и поражения! С. Белов сообщил, что Москва располагается в пределах ярко выраженного гравитационного минимума, а территория Кремля и вообще

Белоруссия до вхождения в Великую Литву

Про начало истории Белоруссии, княжества которой стали с 1240 года главными составляющими Великого княжества Литовского, нам, как и в случае с историей Москвы, приходится рассказывать на основе сомнительных документов… Та хронология, что изложена ниже, легендарна, – она мифична в не меньшей степени, что и Киевская, и Московская, как минимум до начала XV века. Но мы приводим ее, чтобы читатель мог сориентироваться в схождениях и расхождениях между версиями истории разных частей России, а мы – эти расхождения прокомментировать.

Далее мы широко используем книгу Игоря Литвина «Затерянный мир, или Малоизвестные страницы белорусской истории» (на момент написания этой главы книга Игоря Литвина не была еще опубликована; ее текст любезно предоставил нам сам автор

) и «Хронологию памятных событий и дат в истории Белоруссии».

Около 25 тысяч лет назад. – Старейшие из известных ученым стоянок человека возле вёсок (поселков) Юровичи и Бердыж.

Конец III тыс. до н. э. – VII век до н. э. – Бронзовый век.

VII век до н. э. – VIII век н. э. – Железный век.

Монголо-татары, – Орда и Орден

Школьный курс истории достаточно подробно описывает монголо-татарское иго на Руси. Подробности его настолько вызубрены, что люди не сразу верят, что на территории Белоруссии ига не было, никакой орде здешние княжества не платили дань, и вообще нет сведений, указывающих на их подчиненность монголам или татарам. Правда, они все время дрались с крестоносными Орденами… Но что совсем интересно, и для Московии тоже нет никаких археологических находок, дающих четкое представление о монгольском государстве. Было ли оно, и если да, – то каким и где?

О внешности «монгольских татар» приходится судить по рисункам, но большинство из них сделаны или в наши дни, или в недавнем прошлом, то есть в XVIII–XX веках. На этих рисунках, выполненных отнюдь не очевидцами с натуры, а художниками по рассказам историков, изображены, как правило, тюрки, одетые в туркменские халаты, с кривыми саблями, на низкорослых лошадях, впервые описанных Пржевальским в XIX веке. Сборщики дани – баскаки, – судя по современным картинам, тоже выходцы из южных степей в своей своеобразной одежде.

Но по некоторым свидетельствам, татарская одежда отличалась от русской только тем, что запахивалась налево, что при отсутствии стандартов и массового швейного производства совершенно несущественно. Если же попытаться найти разницу между русскими и татарами, разглядывая миниатюры из русских летописей, пусть даже выполненных в XVII веке, обнаружишь, что татары выглядят вполне по-европейски. У их «хана» даже королевская корона на голове!

Но, может быть, русские летописцы не умели рисовать по-другому? Однако Батый приходил и в Польшу, и в Венгрию. И на здешних рисунках его воины выглядят вполне «цивилизованно». На картине, посвященной битве с ними поляков и тевтонов под Легницей, мы видим «монголов», вооруженных византийским оружием – фальшионами.